Чай у еврея Блемберга, кофе в кубиках и «прыватки» в деревне. Публикуем очередные воспоминания из Гродно 1930−40-х гг.

Камилия Юзефовна Билида (Толочко) родилась в 1924 году в селе Кульбаки в пяти километрах от Гродно. Католичка. Всю жизнь прожила в Гродно.

Несколько лет назад ее родная деревня вошла в состав Гродно.

Hrodna.life совместно с редакцией MOST возобновляет цикл исторических материалов с воспоминаниями гродненцев, родившихся в межвоенный период. Это истории, которые войдут в новую книгу журналиста Руслана Кулевича «Последние свидетели Гродно». Она и о тех гродненцах, что после войны переехали в Польшу, и о тех, что остались в Беларуси. А некоторые из героев в советские годы вообще перебрались вглубь СССР.

Родителей Камилии звали Юзеф и Мария. У них было пять гектаров земли в Кульбаках. Семья была образованная. Отец в царское время был писарем у казначея. В семье было четверо детей: Камилия и три брата.

В 1931 году Камилия поступила в гродненскую школу № 4 («чвурку») на Легионовой улице. Школа была бесплатной. На занятия деревенские дети ходили из Кульбак в Гродно пешком более пяти километров. Поэтому вставали в шесть часов, чтобы к девяти успеть в школу.

— Очень хорошая школа была, в ней было всего шесть классов. Учителем истории был пан Пульковски, были еще пани Вроньска и пани Скиндерова — всех помню. После окончания школы я поступила в «cюдемку» (школу № 7 — ред.) на Ожешко, где сейчас университет. Пошла там в седьмой класс. Нас там учили шить, готовить, кого-то строительству, а еще ксендз приходил и преподавал религию. Учили очень хорошо. Помню, как с отцом за руку пешком ходили в Бернардинский костел. Там месса была на латинском языке. Все спрашивала у отца: когда уже конец, когда конец. А зимой отец брал сани и вез нас в город. На Ожешко у еврея Блемберга была кофейня. Отец ставил сани, и мы пили там чай.

После седьмого класса Камилия поступила в Гродненскую гимназию, которая находилась возле городского театра. Там она изучала французский язык.

Камилия вспоминает, что в довоенные годы Гродно был очень красивым городом с различными магазинами и заведениями. В городе у семьи Толочко было много знакомых, но одну Камилию в Гродно родители боялись отпускать.

— Но в Кульбаках тоже было весело. Молодежь приглашала на прыватки (закрытые молодежные вечеринки в квартирах — ред.). Отец не отпускал меня одну: парень должен был прийти и сказать — приглашаю, провести и вернуть домой. Родители организовывали обеды, парни и девушки танцевали. Были и те, кто играл на музыкальных инструментах. А иногда до войны выбирались компанией в Гродно — ходили в кинотеатр «Пан» на улице Витольда (сегодня кинотеатр «Красная звезда» на Социалистической — ред.).

«Вывезли несколько человек в Казахстан — почти никто не вернулся»

Когда в 1939 году пришли советы, Камилия разговаривала только на польском языке. В Кульбаках жил пан Качан, который после прихода новой власти собирал детей по вечерам и учил русскому языку.

При советах в Гродно закрыли гимназию, где училась Камилия. В 1939 году она отучилась там неполный год.

— Со мной училась Марыся Августинович. Ее отец владел фабрикой кофе на Северной улице. Фабрика называлась «Кофе дядьки Тома», они выпускали кофейные таблетки. Марыся приносила в школу эти таблетки в пакетах, и мы их грызли. Когда пришли советы, ее отца тут же ночью забрали и расстреляли в лесу над Неманом. Тогда арестовали всю интеллигенцию в Гродно: врачей, священников. Всех забрали. Начали выселять из Гродно тех, у кого родственники были офицерами. К нам приехала из Гродно пани Эва Бернацкая с детьми — Тадиком и Ясей. Яся была моего года, а Тадик на два года старше. Их выселили из Гродно, так как отец был польским офицером. Мой отец позволил им жить у нас, выделил комнату. Мать их была швеей, шила немного для нас и для других людей. С ней рассчитывались продуктами, хлебом, так и жили.

Фабрика «Kawa Toma» работала на улице Северной (сегодняшней Волковича) и производила суррогат кофе из желудей и цикория в том числе в виде спрессованных кубиков.

Но семью Бернацких все-таки забрали советы, вспоминает Камилия. Говорит, что мать и дочь в итоге расстреляли в Адамовичах над Неманом. При каких обстоятельствах — не помнит. Сын Бернацких Тадик смог убежать и каким-то образом оказался в Германии. Потом он вернулся в Польшу и жил в Гданьске.

— После войны моя соседка Дануся Клавец выехала в Сопот и встретилась с Тадиком Бернацким. Когда он узнал, что она из Кульбак, спросил, жива ли Камилия, и попросил мой адрес. Тогда я уже была замужем, муж был очень ревнивый. Он сказал: «Посмотри, столько лет тебя искал кавалер». Тадик приезжал в Гродно с польской делегацией. Посещали памятник Ожешко, костел. Но я с ним не встретилась, муж не пустил, он был очень ревнивый. Потом Тадик писал мне письма. Только спустя годы моя внучка нашла его сына.

Читайте также: Поговорили с репатриантом, который переехал в Польшу в 1946 году, но до сих пор помнит родной город

В 1939—1941 годах советская власть искала всех несогласных на занятых территориях в Западной Беларуси. В первую очередь репрессировали семьи военных, полицейских, лесников, чиновников и помещиков. По воспоминаниям Камилии, из Кульбак вывезли несколько человек в Казахстан — почти никто не вернулся.

В семье Толочко боялись, что и их тоже вывезут, отец Камилии даже собрал вещи. Камилия думает, что этому помешала советско-немецкая война, которая началась в 1941 году.

— Одной из немногих, кто вернулась в Кульбаки, была соседка Эльвира Кульвоцкая. Ее кавалер смог каким-то образом забрать в Польшу. А другая соседка Ванда Глебовна, которая не вернулась, в письме писала:

Ukochane nasze Grodno, piękne ponad cały świat,
Tu się rodził, tu wychował, tu wspomnienia młodych lat.
A w tym Grodnie każdy rządzi, kto przychodzi — to już pan.
Nam kazali się wynosić i wywieźli w Kazachstan.
My nadziei nie tracimy i do Grodna powrócimy,
Matce Boskiej Kongregackiej na kolanach hołd złożymy!

В переводе с польского языка:

Любимое наше Гродно, красивейшее в мире
Здесь родился, здесь вырос, здесь воспоминания молодых лет.
А в этом Гродно каждый правит, кто приходит — уже пан
Нам сказали убираться и вывезли в Казахстан
Мы надежды не теряем и в Гродно вернемся
Матери Божьей Конгрегатской на коленях поклонимся.

Икона Матери Божьей Конгрегатской — главная святыня гродненских католиков. Является копией иконы Матери Божьей Снежной из Рима. Хранится в Гродно в Фарном костеле с конца XVII века. Верующие считают ее чудодейственной.

---

Отец при немцах был солтысом

Когда началась советско-немецкая война в 1941 году, семья Камилии пряталась в подвале под домом. Дома в Кульбаках горели. В Гродно падали бомбы.

По воспоминаниям женщины, немецкая власть заставляла жителей деревни копать торф. Евреев из Гродненского гетто также отправляли копать торф, сажать коноплю, а потом плести из нее.

Брат отца Камилии, Казимир Толочко, во время войны устроился чистить канализацию в Гродно. На телеге он вывозил из гетто фекалии, а когда въезжал обратно, то прятал в бочки пищу. Евреи рассчитывались золотом и всем, чем могли. Благодаря этому при немцах он разбогател.

— Когда у меня была свадьба, дядя подарил пять рублей золотом. У Казимира было двое взрослых детей. Дочь Галя была похожа на еврейку. Ее немцы забрали и расстреляли. Также расстреляли жену и сына — по неизвестным причинам. Он остался один в своем доме в Кульбаках, ему помогала служанка.

Камилия вспоминает, что при немцах в Гродно молодежь 1924 и 1925 годов вывозили в Германию. Она также попала в список на отправку, но помогла родственница, которая работала в Гродно в администрации: она поменяла год рождения на Камилии 1928.

— Так и пронесло. Еще хотели вывезти моего друга брата, но он скрывался. Немцы его искали. Братья Эдвард и Юзеф вместе с местной молодежью сначала прятались в лесу, и семья долго не знала, что с ними. Но один сосед, который был с ними, рассказал, что они организовались в лесу и пошли в Польшу, вступили в Армию Крайову. Воевали под Варшавой, а после войны работали там.

При немцах отца Камилии назначили солтысом (старостой деревни — Hrodna.life) в Кульбаках. Для себя он вел списки, кого убили и вывезли. Немцы часто приходили в дом Камилии, чтобы поговорить с солтысом.

— Такие элегантные, начищенные. Иногда угощали конфетами, сладким. И только: «Масла, яйца — давайте все». Мать немного разговаривала по-немецки. Однажды они сидели у нас на крыльце, и мать им сказала, что война — это же плохо. Один из них сказал, что убежал бы домой: «Там жена и дети. Гитлер заставил нас».

Если утром в доме Толочко могли быть немцы, то ночью к солтысу в Кульбаках приходили партизаны — сначала советские, а после и польские. Отцу Камилии приходилось помогать всем. Однажды за такую помощь кто-то ночью поджег его сарай.

— Однажды, когда пришли советские партизаны, я вышла и сказала им идти прочь, назвав их пастухами. После войны меня за это забрали в милицию. За то, что, якобы, я была против советской власти. Отец поехал разбираться, падал на колени, говорил, что я молодая и ничего не понимала. Не знаю, что он им говорил и что давал, но утром меня отпустили. Отца после войны, хотя он и был солтысом при немцах, не трогали.

Отличник Советской торговли

После войны Камилии помогли устроиться на работу в городское статистическое управление, где она два года работала секретарем-машинисткой, а затем плановиком. В 1947 году Камилия вышла замуж за фармацевта. Свадьба состоялась в Бернардинском костеле, где их венчал священник Курлович.

— Когда пошли дети, стало трудно жить, пришлось идти учиться в кооперативный техникум, осваивать новую профессию. После учебы я работала в ювелирном магазине 30 лет. За свою трудовую деятельность получила награды «Отличник советской торговли» и «Ветеран труда».