30 лет назад в центре Риги находилась тюрьма КГБ. Сейчас там музей. Экскурсия туда напомнила о моих ощущениях во время задержания в августе 2020 года в Гродно. Похожие впечатления могли бы быть и у остальных 13 тысяч задержанных в Беларуси после выборов. Современные белорусские изоляторы отличаются от советских незначительно: розовые стены и свежие доски делают их немного ярче. А воспоминания даже о коротком пребывании там остаются на всю жизнь.
Назад в СССР
Тюрьма в здании КГБ в центре Риги работала с 1940 года, когда в Латвию пришла советская власть, до распада СССР в 1991 году. Иногда в небольшие камеры набивали по несколько десятков человек. В тюрьме была своя расстрельная комната. В независимой Латвии в подвалах здания сохранили 44 камеры, в которых ничего не меняли.
Вернемся в Гродно
В августе 2020 года я сам оказался в изоляторе временного содержания на улице Гая в Гродно. Попав в ИВС, я сразу вспомнил истории героев своих книг, которые прошли через подобное в 1940-х гг. Людмила Тупицина, родившаяся в 1930 году, во время немецкой оккупации несколько месяцев провела в гродненской тюрьме. Ей было 12 лет.
«В камере было много людей, пройти нигде нельзя было. Иной раз чуть не сидя спали. Кормили нас три раза в день: утром кусочек хлеба с опилками и что-то типа кофейного напитка; на обед давали пару картофелин и свеклу, которые росли на территории тюрьмы; а вечером была затирка. Ужасно было сидеть, нас даже на прогулку не выводили. Женщин и детей держали отдельно от мужчин. С нами в камере сидела семьи из Скиделя. Помню, что у одной женщины заболели дети, так немцы их взяли якобы лечить и не вернули. Эта женщина за одну ночь поседела. Чем занимались несколько месяцев в тюрьме? В окно смотрели постоянно».
Так и я в 2020 году постоянно смотрел в окно в изоляторе. В моем случае про законные прогулки на улице тоже речи не шло. Свежий воздух в камеру поступал из едва открытого окна, на котором было несколько слоев решеток. Из этого окна можно было рассмотреть какие-то гаражи и фрагмент гипермаркета «Корона» на улице Янки Купалы.
Камера, в которой меня держали до суда, была рассчитана на двух человек, но иногда нас было шестеро.
После суда меня перевели в новую четырехместную камеру. Когда в изолятор приводили новых осужденных, камеры переполнялись и своим спальным местом приходилось делиться еще с кем-нибудь.
«Спальное место», пожалуй, слишком красивые слова для деревянного настила, на котором мы три дня спали без матрасов и белья. В изоляторе такие места называют «нарами».
Между двухъярусными «нарами» — стол для приема пищи. В нескольких метрах от него — туалет и умывальник.
Приметы изолятора
Еда. Нас покормили только на третий день после задержания. До этого один из охранников сказал, что человек может продержаться на воде 30 дней. После пережитого стресса и есть толком не хотелось. Позже нас все-таки покормили. Говорили, что изолятор заказывал обеды в соседнем кафе, поэтому еда была нормальная: суп, хлеб и макароны с котлетой.
Нужда. Туалет отделяет от «нар» небольшая перегородка. Умывальник протекал, поэтому кому-то из заключенных постоянно приходилось вытирать пол. Первые несколько часов я не решался пить воду из этого умывальника, но выбора не было. Стены камеры выкрашены в розовый цвет, наверное, для хорошего настроения осужденных. Постоянный свет в камере не дает возможности уснуть.
Глазок для охранника. В камеру ведет железная дверь с глазком для охранников. В дверь встроена форточка, которую называют «кормушкой». Через нее передают еду. По правилам такие форточки в изоляторах должны быть закрыты, но в жару «кормушку» охранники иногда открывают.
У нас в изоляторе ее открывали всего несколько раз: когда передавали передачу и таблетки, когда решили покормить на третий день и один раз, когда было жарко.
В изоляторе я провел почти трое суток из семи, которые дал суд Октябрьского района. Еще в ИВС вместе с адвокатом мы подали обжалование в областной суд и он отменил решение суда Октябрьского района. Судимость с меня сняли, но проведенное в изоляторе время оставило след.
Тысячи белорусов с 9 августа оказались в заключении и провели по несколько суток в тюрьме или изоляторах временного содержания за свою гражданскую позицию. Многие еще сидят. Государственное телевидение твердит про хорошие условия, почти как в санаториях, и нормальное отношение со стороны охраны, но это далеко от истины.
Если вы считаете нашу работу важной, если вы хотите, чтобы Hrodna.life существовал — поддержите нас.
Чтобы сохранить штат журналистов и офис, мы просим перечислить нам небольшую сумму денег. Но делайте это только, если вы в безопасности, например, за границей, и ни в коем случае не с помощью белорусских банковских карт!
С вашей помощью мы продолжим работать и рассказывать то, о чем молчат другие.
Читайте также:
- «Не дзеля грошай, а для супольнасці». Менеджарка Hrodna.life пра тое, як не даць замаўчаць незалежнаму медыя
- «Няёмка, калі нас называюць героямі». Рэпарцёр Hrodna.life аб тым, адкуль яна бярэ сілы
- Чаго мы не можам. Галоўны рэдактар пра тое, што зрабіць, каб незалежныя медыі не замаўчалі
- «Забастовка» на Hrodna.life. Как протестуют журналисты и как поддержать независимое медиа
- «Я быў пазначаным». Руслан Кулевіч распавёў ўсё пра затрыманне, суд і цкаванне пасля «сутак»
