Алексей Коженов уехал из Минска в 1998-м году. Он получил работу в Google, стал дьяконом Американской православной церкви и реализовал американскую мечту — построил собственный дом. А еще — стал многодетным отцом и дедушкой. Редакция Hrodna.life спросила у Алексея, как ему удалось всё совместить.
Продали машину, собрались и уехали
Алексей Коженов родился в Минске. В 96-м году закончил БГУ по специальности «Информатика», женился, стал отцом сына. В 1998-м году в преддверие взрыва «dot-com пузыря» получил предложение о работе в Америке. «Был такой бум, когда всех подряд мели туда. Работу найти было несложно, — рассказал Алексей. — Программистов здесь [в Америке — Hrodna.life] любят и ценят».
Собеседование с Алексеем провели по телефону. И хотя его английский был «так себе» и цели эмигрировать у семьи не было, они решили попробовать, раз «работа подвернулась». Продали машину, собрали вещи и уехали.
Иллинойс — Калифорния — Орегон
Два года семья жила в штате Иллинойс в двух часах езды от Чикаго. Алексей описывает место жительство как «небольшой городишко посреди кукурузных полей». В нем находится главный офис одной из крупнейших страховых компаний Америки с проектом, на котором работал Коженов. На второй раз его контракт не продлили. Алексей созвонился с менеджером в Калифорнии, компанией IBM, с которой мы работали, когда я еще жил в Минске. «Вам нужны люди? Он говорит: «Конечно, приезжай», — описывает процесс трудоустройства, который состоялся даже без собеседования. И семья снова переехала — в Силиконовую долину в Калифорнии.
Аренда там обходилась в три раза дороже. В том числе поэтому Коженовы там «не очень прижились». «Всё вокруг быстро движется, много людей. Очень насыщенно. И погода. Солнце девять месяцев подряд и ни одной капли дождя — не очень интересно становится», — описывает Алексей. Через два года жизни в Калифорнии Алексей с женой получили вид на жительство — green card. Тогда стало понятно, что семья осядет в Америке.
Еще спустя три года они переехали на северо-запад США в соседний с Калифорнией штат Орегон, в город Портленд. Дома здесь стоили дешевле. У Коженовых появились сбережения на первый взнос. К тому же, семья к этому моменту подросла: было трое детей и четвертый на подходе. Квартиру на столько человек попросту было сложно найти. Спустя четыре месяца они реализовали американскую мечту — купили дом в пригороде. Там они прожили 16 лет.
Дом за миллион
Два года назад семья переехала в американский Ванкувер. Здесь они построили дом. При строительстве Коженов участвовал в проектировании и сам построил сауну во дворе.
Здесь у него появился полноценный офис для работы из дома — вместо «угла в спальне». Домашний офис выкрашен в белый цвет, на стене, пока мы говорим, видна гитара. Для детей есть по комнате. С Алексеем и женой живут двое младших дочерей. Для старшего сына с его женой и внучкой построили отдельную автономную «квартиру» в доме. Старшая дочка учится и живет в Корее. Средняя — отдельно в получасе езды на машине. Строительство дома обошлось семье в миллион долларов.
3+2
Дома семья Коженовых говорит по-русски. Алексей думает, что было бы неплохо приобщить детей к белорусскому языку: «Они, естественно, знают свои культурные и этнические корни. Я думаю, им комфортно и в одной среде, и в другой. То есть, и среди русскоязычного окружения и англоязычного, американского. Конечно, всё-таки английский язык у них лучше». Старший сын женат на американке. Внучку планируют учить русскому языку. «И я знаю такие примеры, когда люди второго поколения вырастают здесь, но сохраняют и язык, и культуру».
Жена Алексея поёт в церковном хоре. Ее карьера — быть мамой".
«В нашей семье ходит шутка семье: когда мы поженились и начали обсуждать, сколько у нас будет детей, я хотел трёх. Но жена сказала: нет, только двух. Получилось: три и два», — улыбается Алексей. Да и число хорошее, считает он: пять+два — семь-я.
В Ванкувере Алексей нашел кусочек родины. «В Минске, например, есть улица Чкалова. Это советский авиатор, лётчик, который со своим экипажем первым совершил перелет через Северный полюс из СССР в США. Он совершил посадку как раз в нашем городе. Здесь тоже есть улица Чкалова. И монумент ему, памятник небольшой», — рассказал Алексей.
«Узаконенное» хакерство на работе
Алексей отдал IBM 15 лет, после ушел на маленькую консалтинговую компанию, поработал на Salesforce. Google хантил Коженова на LinkedIn. Но из-за необходимости переезда Алексей отказывался. Потом случился ковид — и процессы в компании поменялись. Поэтому очередное предложение от Google три года назад мужчина принял. Теперь он — security engineer в Google и занимается безопасностью продуктов.
«Разработчики описывают, что они собираются сделать, как это будет работать. Подключают нас. Мы на это смотрим с точки зрения современных требований безопасности. Указываем, что нужно изменить, чтобы хакеры не могли стырить данные», — объясняет свою работу Алексей. Часть его обязанностей — это именно хакерство, то есть, проверка уязвимости тестовой системы. Это делается до выпуска продукта, после релиза его не смог «хакнуть» злоумышленник.
На город — 12 церквей разных юрисдикций
Коженов рос в СССР при атеизме. Тем не менее, любил почитать «Новый Завет», который был дома. Крестился в православной церкви в 15 лет вслед за мамой с приходом перестройки. До студенчества ходил в храм каждую неделю. Потом — стал реже.
«Но после переезда в Америку у меня и у моей супруги возникла какая-то духовная потребность. Как-то пафосно звучит», — смущается Алексей.
Семья по приглашению знакомых походила на протестантские богослужения. Живя около Чикаго, несколько раз посещали православные церкви там — в том числе Белорусскую православную церковь. Потом оказалось, что в их городке была православная миссия. Каждое воскресенье американцы устраивали богослужения, куда раз в две недели приезжал священник из Чикаго — из Американской православной церкви. Арендовали небольшую часовенку в католической школе. Туда пришли и Коженовы.
«Мы были просто поражены: православное богослужение в каком-то помещении, не совсем как классическая православная церковь, никаких тебе куполов. Богослужение на английском языке. Никакого церковнославянского. Но очень здорово, что у них были такие книжечки, буклетики, где это богослужение было написано. Можно было следить, если на слух не улавливаешь. И мы с удивлением поняли: ух, интересно, мы же теперь понимаем его! Когда в Минске ходил, там было всё по-церковно-славянски. В целом, было не очень понятно, надо признаться», — рассказал Алексей.
В Ванкувере супруги пошли в Автокефальную американскую православную церковь. В 1970 году Русская православная церковь дала ей независимость.
В Америке сосуществуют разные православные юрисдикции, рассказал Алексей. Есть греческая церковь, сербская церковь, Русская православная за границей, Американская православная церковь, болгарская, румынская, белорусская. «Все как-то на одной территории существуют и даже общаются и дружат», — объясняет Алексей.
В Ванкувере и окрестностях есть порядка 12 православных храмов из разных юрисдикций. Иногда прихожане что-то вместе празднуют. В приходе Алексея около 100 человек. Есть русскоязычные, но большинство — американцы. Евангелие читают по-английски и по-русски — чтобы всем было понятно. Священник прихода изучает русский язык.
«Они стали православными по разным причинам. Кого-то кто-то привел, жена или муж. В основном это люди, которые начали что-то читать, изучать, интересоваться, которые поняли, что для них это то, что им нужно. То, что они сочли настоящей церковью. В целом, Америка — гораздо более христианская страна, чем Беларусь или Россия. Здесь гораздо больше людей выросли выросли в церкви и продолжают ходить в церковь, практикуют», — рассказал Коженов.
Дьякон-волонтер
Друг Коженова начал заниматься по заочной программе, после которой можно стать дьяконом. «Я что-то посмотрел, думаю, а давай я тоже туда пойду. Интересно все-таки. Там нам преподавали историю церкви, богослужения — такие вещи, которые было интересно именно почитать, обсудить. Но в какой-то момент я почувствовал, что, наверное, всё-таки мне нужно не просто там поучиться, а именно стать дьяконом», — рассказывает мужчина.
Главная и видимая обязанность дьякона — это участие в богослужении. Он — «лидер», который проговаривает реплики, на которые отвечают прихожане. Выше дьякона по сану стоит священник. «Я бы сказал, что цель и назначение дьякона —
это освободить священника для более, так сказать, более высших, важных дел", — объясняет Алексей. Алексей регулярно присутствует на трёх богослужениях в неделю. Это «волонтерство». В некоторых приходах у дьякона есть небольшая стипендия, но она чисто символическая.
Кроме этого, дьякон может быть учителем, вести курсы для взрослых или детей. Может говорить проповеди во время службы, заниматься хозяйственными делами церкви.
Запретов у дьякона нет. Алкоголь можно, но напиваться «до свинского состояния» не стоит. Алексей принимает во внимание, что его могут ассоциировать с церковью. Поэтому он хочет поддерживать моральный облик. Например, если он разведется с женой — его «разрукоположат».
Становиться священником мужчина пока не собирается: «Это очень большая ответственность. Я как дьякон, например, не могу слушать исповеди. Священник слушает исповеди, дает какие-то советы, может быть авторитетом. Это занимает гораздо больше времени, чем дьяконство. Сейчас я не могу себе этого позволить».
Но отмечает, что когда-то и дьяконом не собирался становиться.
Зачем поддерживать Беларусь?
Алексей играет на гитаре, занимается фотографией, путешествует в своей северо-западной части США. Любит горы. Проехать полтора часа езды — и океан. Три часа — высокая пустыня. А вот леса похожи на Беларусь.
После 2020-го года белорусское сообщество за границей консолидировалось. У Коженовых появилось много новых друзей и знакомых Недавно в их доме прошла белорусская вечеринка с готовкой пельменей — пришло 38 человек.
Последний раз Алексей был в Беларуси в 2018 году. Показал Беларусь и Европу старшим дочкам. Посты на Facebook в знак солидарности с Беларусью Алексей не стал стирать. «Я считаю, что это совершенно нормально, и это даже гражданская обязанность: если государство себя ведет нехорошо, указывать на это и с этим бороться. Цена слова в Беларуси сейчас, к сожалению, очень дорогая. Я уверен, что это очень важно тем, кто там — знать, что они не одни, что они не забытые, что поддерживают, и что нас много».
