Казаки, Муравьев, «лесные братья», евреи, крестьяне, тюрьма в Гродно, непробиваемая стена русской бюрократии… Все это — в книге Фортескью Андерсона «Семь месяцев в русской Польше», написанной в 1864 году, которую у нас издали только теперь в издательской серии «Гарадзенская бібліятэка».
Как заказать книгу
Если вы хотите получить книгу Фортескью Андерсона «Семь месяцев в русской Польше», напишите на электронную почту [email protected].
«Пока я не услышал, как поворачивается ключ в двери камеры и как решетка с неприятным скрипом возвращается на свое место, я не до конца понимал ситуацию, в которой оказался…» — такие строки мог написать заключенный и в 1863 году, и в 2020 году.
Многие места в книге Андерсона — это крик негодования и шока человека, привыкшего жить в правовом государстве. По воле судьбы он один раз в жизни на полгода попал в регион, где бушует Восстание. По воле судьбы — чудом! — смог выйти на свободу. О книге пишет Алесь Киркевич для budzma.org.
«Виски — проклятие всего края»
Книга Андерсона была опубликована в Лондоне в 1864 году. Для британцев это стало шоком. Дело самого Андерсона, который неизвестно за что томился в тюрьме и к которому не допускали посла, обсуждали в парламенте. Гродненским историкам книга известна давно, но в полном объеме на белорусском языке она вышла только сейчас.
Фортескью Андерсон — молодой британец, получивший образование англиканского пастора. В Бонне он познакомился с 20-летним графом Александром Биспингом, крупным помещиком с Гродненщины, потомком семьи вестфальских немцев, приехавших к нам во времена Батория. Биспинг приглашает к себе в гости нового друга… Но на дворе 1863 год!
Первая часть книги — путевые заметки. Люди и пейзажи Гродненщины: пьяные веселые мужики, любители «виски» (вероятно, водки или самогона). Евреи, которые держат всю торговлю. Особенности местной кухни: холодник, щука, дичь или — сказочный прибор — самовар! Охотничьи традиции, нищие, Дожинки, сонные города и деревни…
«Мракобесие крестьян происходит от их необразованности и усугубляется легкой доступностью спиртных напитков. В каждой деревне есть три или четыре еврея, продающих виски, — это проклятие всего края. Дома этих евреев [трактиры] можно найти вдоль дорог на расстоянии примерно мили друг от друга, а спиртное настолько дешевое и крепкое, что пьянство стало широко распространенным явлением».
«Казаки сожгли деревню, а землю распахали…»
Время от времени на страницах мелькают российские солдаты, которыми переполнен регион. На вокзалах, при въездах в города, на разъездах и в гостиницах. Высшая каста военных — офицеры и уланы. Образованные, представители хороших семей со знанием французского языка. Низшая — серая масса солдат с побитыми оспой лицами, голодная и ободранная.
Отдельно — казаки. Это «спецназ» империи, который может все. Андерсон описывает случаи, когда казаки разоряют сады или избивали нагайками человека… который им не нравился. Несмотря на службу, казаки постоянно пьяны! За отказ угостить «служилых» водкой или накормить их, они без лишних слов разоряют дома и имения.
Автор описывает такую историю: мелкий помещик (шляхтич) принял участие в Восстании, но, как и многие другие, «вышел из леса» — вернулся в свое имение, никому не сказав. Однажды он поспорил с крестьянином из-за лошади. Селянин, долго не думая, обратился к российским властям… Результат:
«Немедленно был послан отряд казаков, которые захватили его, и в наказание за то, что жители деревни не сразу сообщили о возвращении мятежника, сожгли деревню и буквально распахали землю, на которой стояли дома».
А вот другая история: другой помещик, с которым Андерсон познакомился уже в тюрьме, предупредил православного священника, что повстанцы рядом и что ему грозит опасность. Священник обратился к властям, заявив, что ему угрожают. Итог для помещика — «тяжелая работа на рудниках Сибири до конца дней».
Большое количество помещиков не поддержало восстание. Его посчитали несвоевременным и неподготовленным. Но это не мешало властям путем доносов и массовой фабрикации дел сажать людей пачками, отбирая земли и поместья. История графа Биспинга, о которой ниже, является лучшим свидетельством.
«Повстанцы сражаются, как маори в Новой Зеландии»
Если верить Андерсону, он не имел прямого отношения к повстанцам, но оставил интересное сравнение:
«…Повстанцы сражаются, как маори в Новой Зеландии, пробираясь среди деревьев и зарослей непроходимых лесов. После выстрела они бросаются на землю и переползают в другое место, где перезаряжаются. (…) Нехватка боеприпасов и опасность привлечь внимание ненужной стрельбой сделали их очень осторожными, и они редко позволяют себе стрелять, если не уверены, что их выстрел убьет врага».
Автор также описывает национальный траур: полное игнорирование развлечений среди патриотов и черные наряды. Были, правда, случаи, когда казаки рвали на человеке черную одежду посреди улицы… А вот записка с бала в Гродно в честь восшествия императора на престол:
«В назначенный вечер ни одна польская леди не подчинилась приказу и ни один польский джентльмен не пришел, кроме тех немногих, кто занимал должности государственных чиновников. (…) Присутствовавшие польские джентльмены не танцевали, и лишь несколько русских офицеров и еврейских джентльменов (крупных купцов) пригласили леди танцевать».
«Позвольте мне взглянуть на ваш паспорт…»
Кульминация книги — арест Фортескью Андерсона и короткое время, которое он провел в гродненской тюрьме. 26 августа при выезде из Гродно силовики без объяснения причин арестовывают графа Биспинга, его немецкого слугу и Андерсона. «Теперь раздевайтесь», — говорит жандарм англичанину. Он, конечно, отказывается, потому что ничего противозаконного не сделал, тем более, что является британским подданным…
«Он [жандарм] замолчал, но только на мгновение, потом побежал, открыл окно и громко отдал приказ, смысл которого, как рассказал мне граф, заключался в том, чтобы вызвать военного начальника и полицмейстера вместе с отрядом казаков (…). Я едва мог сдержать смех от того, что против одного беззащитного человека приходится собирать столько сил…»
Дальше было не до смеха. «Позвольте взглянуть на ваш паспорт, — говорит начальник полиции, затем комячит и сует его в карман. — Ну, теперь у вас его нет». Затем — вонючая тюремная камера и допросы, на которые собиралась комиссия, чтобы решить, что делать с Андерсоном. Ему обвиняли в поставках для повстанцев ружей, пистолетов и пушек! Связи с британскими дипломатами нет: письма и телеграммы от него принимают, но никуда не отправляют.
«Свидетелями» по делу выступают двое молодых экс-повстанцев, которые якобы видели, как Фортескью Андерсон приходил к «лесным братьям» на переговоры. Самое интересное, что никто из следователей не знает английского языка. Переводчиком берут местного раввина, который ищет в бумагах арестанта слова Poland и Russia, но сам языка также не знает… Дело рискует затянуться надолго, ведь читать документы и письма Андерсона просто некому.
«Где они делают пустыню, называют это миром»
Андерсона спасает случай. Трое британцев оказываются в городе, узнают о заключенном соотечественнике и пытаются его вызволить. Фамилию одного из них начальник полиции озвучивает заключенному как «Дуинаев» (на самом деле выражение Do You know?, которое русские приняли за фамилию). Андерсона отпускают с обязательством уехать и никогда не возвращаться в Россию…
Перед отъездом ему удается вытащить Людвига — немца-слугу графа Биспинга. Сам граф остается за решеткой, перспектива его трагична: ссылка в Оренбургскую губернию. Имущество Биспинга по личному решению Муравьева облагалось двойной (10%) контрибуцией, а затем секвестрировалось и предназначалось для продажи лицам «русского происхождения». Судьба молодого графа, одного из крупнейших помещиков Гродненщины, оказалась сломанной: в 1867 году его нашли в Петербурге с перерезанным горлом.
«Жандарм сопроводит вас до границы и там отдаст ваш паспорт и пневматическое ружье», — говорит гродненский губернатор Скварцов на прощание Андерсону. «Придется ли мне платить за охрану?» — спрашивает англичанин. «Ой! Нет, конечно, нет», — отвечает губернатор.
Но даже это оказывается ложью. Еще три рубля серебром с Андерсона взимают за сопровождение в поезде в виде казака, вооруженного двумя пистолетами и саблей. Он не спорит. На прощание англичанин делает казаку небольшой подарок, тот становится на колени и целует ему руки…
На последних страницах Андерсон размышляет о России и тысячах искалеченных судеб представителей элиты Литвы и Польши. Он заканчивает книгу цитатой на латыни из Тацита:
«Они грабят, убивают и подчиняют, лживо называя это империей; а также, где они делают пустыню, называют это миром».
